Конечно, следовало бы подождать. Однако эффект, произведенный обилием закусок, начал слабеть, а отсутствие обеда, напротив, с большой силой уже давало себя чувствовать. Фатти полностью созрел для пикника.

– Не присоединитесь ли вы к нам, сэр? У нас полно вкусных вещей.

– С удовольствием, – согласился Джон Джеймс. – Я тоже прихватил с собой кое-что. Создадим общий фонд.

Пикник получился на славу. Было много еды, много домашнего лимонаду, изготовленного Китти. Довольно скоро ребята освоились с Джоном Джеймсом и болтали вполне непринужденно.

Потом Фатти начал «проверку».

– Ларри, что у нас идет в кино на этой неделе?

Ларри что-то ответил.

– Нет, нет, это шло раньше, – возразил Фатти.

– Ошибаешься, – тут же среагировал Джон Джеймс. – В начале недели было «Что ж, поехали!», а во второй половине – «Он так ее любил». И оба – полное барахло!

– Неужели? – изумился Фатти. – А я слышал, что «Он так ее любил» – хороший фильм. Сам-то я его не видел. А вы?

– Видел. В пятницу. – Джон Джеймс иронически хмыкнул, – По крайней мере намеревался увидеть. Но это такая пошлятина и скука, что я почти весь фильм проспал.

Последнее заявление сильно разочаровало Тайноискателей. Раз Джон Джеймс все время спал, значит, он не видел, как рвалась лента, значит, его алиби нельзя считать проверенным.

– Надеюсь, вы не храпели, – рассмеялся Фатти. – А то бы публика вас живо разбудила.

– Меня и будили несколько раз, – обиженно проговорил Джон Джеймс. – Будили, потому что все вокруг громко переговаривались и нервничали. Не знаю толком, что случилось – наверно, лента неожиданно порвалась, это бывает, ну и в зале все стали двигаться, зашумели. Ничего, я потом опять заснул.

– Мало радости, когда тебя вот так отрывают от сна, – посочувствовал Фатти. – Вас хоть не часто будили?

Джон Джеймс в задумчивости потрогал кончик собственного носа.

– Склонен думать, что эта чертова картина прерывалась раза четыре. Дважды, кажется, я поглядел на часы. Сначала меня разбудили без четверти семь, а потом после десяти. Я еще, помню, испугался: «Куда я попал? – когда проснулся. – Почему не дома, в постели?» – Тоскливый вечер у вас выдался, – заметил Фатти, внимательно глядя, как Пип, вынув записную книжку, что-то с ней сверяет. Потом Пип успокаивающе кивнул Фатти. Все. Алиби Джона Джеймса сомнений больше не вызывало. Он был в кино в тот вечер, и всякий раз, когда рвалась лента, его будили шум и сердитые возгласы в зале.

– М-да, – сказал Джон Джеймс. – Твоя правда. Было скучно и тоскливо. Но почему вы не едите, ребята? Возьмите вишневого пирога. Вон его у меня сколько.

Заговорили об ограблении в театре.

– Кто, по-вашему, преступник? – напрямую спросил Фатти.

– Не имею представления, – пожал плечами Джон Джеймс, – Ни малейшего. Одно знаю твердо: это не Бойзи. Ни ума, ни смелости у Бойзи для таких дел нет. Парень он абсолютно безвредный. Обожает Зоэ. Меня лично это не удивляет. Она очень добра к нему...

Они побеседовали еще немного, и Фатти встал, стряхивая крошки с колен.

– Очень вам благодарен за то, что не отказались попировать вместе с вами. Теперь, к сожалению, мы должны вернуться домой. Вы тоже пойдете?

– Нет, я посижу тут еще немного, – решил Джон Джеймс. – Чуть попозже будет грандиозный закат.

Ребята пошли вниз. Бастер, стараясь не отстать, прыгал рядом на своих коротких лапах.

– Ну, – сказал Фатти, когда они удалились на приличное расстояние от вершины. – Джона Джеймса мы, таким образом, вычеркиваем из списка подозреваемых. У него алиби – первый сорт! Он-то уж точно был в кинематографе вечером в пятницу. Дьявол! Эта тайна становится все глубже и непроницаемее. Я зашел в тупик!

– О, Фатти, – жалобно попросила Бетси, потрясенная непривычными словами, – пожалуйста, не говоря так. С твоим фантастическим умом ты не можешь зайти в тупик!

ПОРАЖЕНИЕ. НЕОЖИДАННАЯ БЛЕСТЯЩАЯ ИДЕЯ

Весь вечер Фатти ломал голову над этой загадочной историей, и все без толку. Даже наоборот – чем больше он думал, тем безнадежнее рисовалось ему положение. Задача решению не поддавалась. Он, разумеется, знал, что Бойзи не виноват. То же самое он знал и про Зоэ – пусть даже ее алиби оставалось не стопроцентным.

Но у остальных-то были несокрушимые алиби! Правда, они не занимались Эликом Грантом, но Фатти видел в местной газете отчет о сольном концерте, который Элик давал в Шипридже вечером в пятницу.

– Газетного отчета для алиби хватит с лихвой, – объявил он своим коллегам. – По поводу Элика беспокоиться не приходится. Но кто грабитель? Кто обстряпал это дело?

В полном отчаянии он пошел к Пиппину. Тот мирно прогуливался по садику, разбитому позади дома Гуна, и курил трубку. Увидев Фатти, Пиппин искренно обрадовался.

– Новости есть? – спросил Фатти. – Гун, я надеюсь, ушел куда-нибудь.

– Ушел, слава Богу, – с облегчением сказал Пиппин. – Он меня сегодня замучил. То одно, то другое. Несколько раз прибегал, убегал, и все со своим велосипедом. Покоя мне не было ни на миг. В данную минуту Гун снова допрашивает Бойзи. Очень я боюсь, что он запугает бедного Кота до такой степени, что тот даст ложные показания.

– Я боюсь того же самого, – грустно признался Фатти. – А что насчет Зоэ? Гун по-прежнему считает, что она ограбила сейф?

– Считает, – отвечал Пиппин. – Он же нашел платок с ее инициалом. Платок – его главное свидетельство.

– Но это абсолютная чушь! – вскричал Фатти. – Мало ли сколько дней мог этот окаянный платок проваляться на веранде! Он вовсе не подтверждает, что девушка была там именно вечером в пятницу.

– С точки зрения Гуна, подтверждает. Понимаешь, он выяснил, что в пятницу уборщица подмела веранду в четыре часа дня. Платок, следовательно, могли уронить только после четырех.

Фатти кусал губы и морщил лоб. Вот это уже был удар в солнечное сплетение. Этого он не предвидел. Ясное дело, теперь Гун полностью уверен, что Зоэ вечером пробралась на веранду и Бойзи впустил ее в театр. Платок ведь с буквой «З» появился на веранде только в пятницу, и не раньше четырех. Страшное доказательство!

– Гун в ярости оттого, что Зоэ стоит на своем и утверждает, будто платок ей не принадлежит, – продолжал Пиппин. – И что прежде она его никогда не видела. Какая досада! Ну почему Гуну попался платок с буквой «З»? Такой редкий инициал!

– Редкий, – тяжко вздохнул бедный Фатти, чувствуя, что у него больше нет сил, что еще чуть-чуть и он расскажет, как собственными руками положил этот платок и остальные «ключи» на пол веранды. Нет, если Гун и в самом деле арестует Зоэ и Бойзи, он, Фатти, будет обязан без промедления во всем признаться!

Фатти повернулся к Пиппину:

– Прошу вас, позвоните мне, если узнаете что-нибудь серьезное. Ну, например, что Гун выбил из Бойзи ложные показания или даже произвел арест...

Пиппин кивнул:

– Само собой. Но ты-то сам что-нибудь узнал? Бьюсь об заклад, ты не бездельничал все это время!

Фатти сказал, что проверил все алиби и что все они неопровержимы, кроме алиби Зоэ. Он был очень встревожен. Будет ужасно, в который раз повторял он, если Гун посадит на скамью подсудимых невинных людей, а преступники останутся на свободе. Если бы у Фатти была хоть какая-то зацепка!..

Мальчик вернулся домой совершенно убитый. Таким Фатти, пожалуй, до сих пор еще не видел никто. Позвонил Ларри, спросил, не оказалось ли у Пиппина чего-нибудь нового. Фатти передал ему свой разговор с полицейским. Ларри слушал и молчал. Впервые Фатти оказался в полной растерянности; впервые ощутил собственную беспомощность. Выхода не было.

– Я даже не вижу, что мы могли бы сделать, – говорил он каким-то несчастным голосом. – Я действительно в тупике. И своим расследованием мы ничего не добились. Надо распустить отряд юных сыщиков, раз сами сыщики ни на что не годятся...

– Давай соберемся завтра в десять, – сказал Ларри. – Поразмыслим сообща, продумаем все детали Все до единой. Есть что-то, чего мы не заметили. Я уверен. Какая-то идея, до которой не додумались. Нет загадки без разгадки, Фатти. Мы ее отыщем. Мужайся.